Форум » Обо всем понемножку » Стихи о животных ..... и не только. » Ответить
Стихи о животных ..... и не только.
Тери: Иногда хочеться выразить чувства но не хватает слов, а вот стихи всегда могут передать то что мы чувствуем, о чем тоскуем, скорбим , или наоборот радость и счастье, что окрыляет и заставляет жить. "...Давайте понимать друг друга с полуслова, чтоб ошибившись раз, не ошибиться снова. Давайте жить во всем друг другу потакая, тем более что жизнь короткая такая." Б.Окуджава
ДУНЯША: Ольга К. пишет: Девочки, внесла изменения в свой пост 463 - нашла полный вариант стихотворения
Shelbi: Я готова нырнуть в его шкуру И хлебнуть все его беды Ты мне будешь кричать «дура!», Когда я умоляю небо… Когда я умоляю слезно: «Сохрани его Боже Всевышний…» Я готова отдать звезды, Лишь бы слышать, как он дышит… Ты мне можешь кричать «дура», Попрекая меня в недоумстве, Но ты не был в его шкуре… И не знал моего безумства… Ты не спал под железным баком, И не грыз замерзшие кости… Ты не жил никогда собакой… И не ждал свою смерть в гости… Ты не видел такие зимы, Когда в ком душа замерзает… Ты считаешь его скотиной, Когда он втихаря страдает… Hе лизал живодёрам руки, Принимая позднее муки… Среди них нет, как мы, актёров… И они не такие суки… Ты не знаешь, когда собака Покрываясь ледовым настом, Под железным и ржавым баком, Согревает щенков напрасно… Ей осталось часа четыре… Ей не выжить здесь в минус сорок… Что за ужас царит в этом мире? И кому он подобный дорог?! Ты мне станешь кричать: «дура!», Не услышав моей молитвы… Я готова примерить шкуру Без вины, ни за что убитых…. Мое сердце взлетит к Богу… И заплачет: Отец, милый… Испытаний мне дай много, Только им подари силы…
Ольга К.: Shelbi, плачу... а хочется выть...
ДУНЯША: Ольга К. пишет: плачу... а хочется выть.. Это точно....а я слова не могла подобрать....просто ком в горле.....
Shelbi: Ольга К. ДУНЯША каждый день читаю это стихотворение, знаю его на изусть, но стоит начать рассказывать кому то начинаю рыдать на 5м четверостишьи...
Shelbi: Человек, я прошу, помоги… Я словами, увы, не общаюсь Только взглядом к тебе обращаюсь У твоей увиваясь ноги… Стала домом седая дорога Как спасение - лужа в жару Да и та, уж засохнет к утру… Я живу, уповая на Бога… Обещает скитания жизнь… Только бег, только страх постоянно Ну, зачем я живу, окаянный?! Человек, за меня помолись! Ты проходишь, как будто чужой… Ты как будто меня не заметил… Мы животные – все ваши дети! С одинокой до боли душой!
Shelbi: Салават Ветрено сегодня, правда, брат? Слышал, обещали снег и дождь? По Земле плетёшься наугад, Ты не веришь и уже не ждёшь…. Холодно, сегодня, ты замёрз… Изморозь ресницы обняла… Или это просто капли слёз - Издали еще не поняла… В лужах свежий серебристый лёд, Хрустом рассмеётся под ногой… По собачьим лапам резко бьёт, Утренний мороз на мостовой… Вжавшись в леденеющий картон, Что отнимет дворник через час, Под железной лавкой ляжет он, И положит морду на каркас… Холодно, сегодня, видишь, брат? Собирайся. Будем жить вдвоем. Дам тебе я имя «Салават», И прогулки обещаю днём… Собирайся. Будет снегопад… Собирайся. Нечего тут ждать… Мы уходим, слышишь, Салават. Будешь меня Мамой называть
Shelbi: Мокрый снег залепил лобовое стекло… Еле-еле могу различить силуэт Его так и прозвали в районе «Никто», Что скитается брошенный несколько лет… Он живет «не зачем» в этом городе здесь Он и сам уже рад бы с Планеты уйти… Он продрог до костей, целиком промок, весь… И все брезгуют, будто к нему подойти… Не в свою полосу, через пару сплошных Резкий газ, поворот и потом торможу… Сколько брошенных преданных нами таких? Почему только я их всегда нахожу?! Он трясется от страха, прижавшись ко мне, Удивленный, осколком людской доброты… За короткую жизнь столько видел камней, Что летели в него, как в артиста цветы… Он озябшими лапами будет терзать Неизвестный, но вкусный кусок колбасы Разве это лишь то, что могу ему дать? Разве это он ждал все года и часы? Он бросает кусок и несется за мной Он бежит торопливо, боится отстать… Он кричит мне глазами: «возьми же, я твой!!! Я ведь братом могу тебе преданным стать…» А на улице снег в перемешку с дождем Что за черт накудесил с погодой опять?! Ну а мы с моим Братом все дальше идем… Ветер сильный, на месте нам не устоять… Я его обнимаю, так крепко, что пес Начинает порыкивать даже уже… Но я знаю, что шутит, что он не всерьез И огромная радость в собачьей душе… Мокрый снег завалил лобовое совсем, Даже дворники гнутся об комканный снег… А он едет на заднем и хвалится всем: «У меня теперь дом будет, лучший из всех…»
Ольга К.: Перед иконой (поэма) ( Капутина Т.А. (c)) О, Господи, прости меня, мою обидчивость и смелость, Прости, что мне убить хотелось уже три раза за два дня. Прости, смириться не могу, прощать и миловать устала - Я опускаюсь с пьедестала и становлюсь под стать врагу. Прости, что кончилось добро, мой белый парус, щит и знамя, И выжгло мне обиды пламя осатаневшее нутро. Прости, что бешеная злость, слепая ярость, месть, досада - Меня поймали, как в засаду, при восхожденьи на погост. Прости, что нет на мне креста, что верить - просто не умею, Что сердце, с горя каменея, сочится бранью чрез уста. Что не раскаявшись ни в чем, дерзаю править наказанье, Что грех и грязь перед глазами, и суд мой гневом обречен. На скорострельный приговор возмездья ненавистным людям, Что озверевшим правосудьем я сею злобу и разор... Ты, завещавший нам любовь, зачем же за нее карая, Ввергаешь в Ад, а блага Рая сулишь под крышками гробов? Зачем блаженствовать в Раю в расплату за уродство жизни? Чрезмерная дороговизна - путевка в ангельский приют. Зачем мне в этой жизни - боль, а в небесах - земное счастье? Чтоб к небу с болью обращаться, иль с неба плакать над собой? На тех, кто походя грешит ты смотришь сверху безучастно, Но искушаешь ежечасно наивность праведной души. Зачем ввергаешь в новый грех смятеньем разума и духа - Ужель покой мой резал ухо сквозь покаянный пустобрех? Ужели скуден хор мольбы и просьб юродивых и нищих? Но глух ты к тем, кто милость ищет, они и так твои рабы. Все их богатство - труд и пот и дань тебе, рабовладелец, А сборщики в парчу оделись на эту дань, за этот счет. Ты рабству господин и Бог, и все вокруг тебя - прислуга, Не доглядишь - распнут друг друга за место у пречистых ног. И, каждый вынужденно прав, ждет, как возлюбленное чадо Не отпущенья, а награды, тебя в своей душе поправ. И сходит божья благодать на каждого, его же меркой, Жиреет медью бедных церковь, приумножая нищих рать. Зачем ты учишь нас терпеть, обуздывать себя для рабства, Врагов любить и покоряться кощунству, славящему плеть? Ведь ты, пославший этот день, в добре и правде так всесилен, Так что же днем ты слеп, как филин, а ночью глух, как старый пень? Ты, допустивший зло в миру, за что винишь его творящих? Твоей же волей грех обрящут, тобой ведомые к костру. За что же их карать потом - за противленьи Злу насильем? Твоей же волей храм сносили, втихую осенясь крестом! А сколь больных, слепых, калек, они - кто? Жертвы преисподней? Воистину, стези Господней не разумеет человек... А тем, кто не минул борьбы, как бык восстал за справедливость, Не дал рогов ты за бодливость, чтоб расшибали всмятку лбы! Чтоб вера - сладкий фимиам смиряла волю, как оковы: Кому тут мыслить бестолково о справедливости? Рабам? Чтоб, подчиняясь господам, все утешались тайной местью, Ведь сказано же в провозвестьи: "Приидет день, и Аз воздам!" И плавится страстями мир - ворует, лжет и убивает, И к милосердию взывает, от крови вычистив мундир. Все верят - Царствие грядет, и все поруганное вспрянет, И "в руце Божьей всем достанет", и всех возмездие найдет. Канонизируют, кто свят, хотя... Кто нынче свят меж нами? Возможна ль святость меж рабами? Все - грешники! И всех… казнят? Приидет Суд и будет Ад? Сплошная казнь!? Но, Боже правый, Ты сам был жертвою расправы, и сам был на кресте распят, И смерть витала над тобой, но ты, не видя мать - скорбящей, Молил отца простить казнящих! - сквозь человеческую боль. Любил ли ты убийц своих, страданья вытеснив любовью? Но мать земную, плоть сыновью - не пожалел, молясь за них. Так неужели ты не мог избегнуть этой страшной жертвы? Выходит, грех был предначертан? Ведь ты же знал его итог? Ты ведал в таинстве своем, свой крест, предательство, удары, Знал всем предписанную кару, и не избавил от нее!? Ни Бог-отец, ни Дух Святой - не помешали злодеянью, Ужель их власть не в состояньи была пресечь людской разбой? Какой же Высший смысл предрек двум ипостасям Триединым - Самопожертвованье сыном, чтоб исцелить земной порок? И только ли такой ценой возможно было исцеленье? Иль Провидение Вселенной не знает ценности иной? Выходит - смерть от рук раба настигла Бога? Господина? Так повелела сверхпричина, Ее Величество Судьба? С непостижимой высоты она диктует Миру роли, И все мы под ее контролем, от муравья и до звезды. Мы все обречены страдать в своем безвольи и бессильи - И ты, ниспосланный Мессия, и горестная Дева-Мать. И каждому из нас дано испить до дна, по полной чаше, Само существованье наше судьбой предопределено. И ты, рожденный на земле, невольником своей задачи, Был на закланье предназначен с венцом терновым на челе... Святую человечью кровь пролить с креста, во искупленье Людских грехов и преступлений...За светозарную любовь! Ты всех учил, что человек богоподобен, хоть и грешен, Что лишь любовью будет взвешен его земной недолгий век. Учил, как ближних возлюбя, прервать порочный круг насилья, Учил бежать от изобилья, во всем мирском смирять себя. А что ученье принесло? Помимо христианских казней, Лишь веру в райские соблазны за торжествующее зло! Одних крестовых войн - не счесть, а фанатизм конкистадоров? Средь бедствий в сундуке Пандоры едва ль кровавей беды есть. А сколько душ еретиков с костров и пыток инквизиций К тебе летели, словно птицы, из средних сумрачных веков, За истинность твоих идей шли насмерть ордена и секты, Боголюбовь - мрак интеллекта, тебе поверивших людей. Мир раскололся пополам и раздробился на теченья, И ссорятся вероученья, косясь на Будду и Ислам. И гибнут в праведной борьбе и варвары, и иноверцы... Границы вер идут по сердцу, где каждый молится тебе. Когда же Судный день придет, ужели сыщутся святые? Глас вопиющего в пустыне кого для райских кущ найдет? Пускай хотя бы одного... Кто более тебе угоден? Кто убивал за гроб Господень, иль тот кто защищал его? Что вообще изменит суд? Опять расправы по заслугам? Твоей же пастве, чадам, слугам смиренно головы снесут? Всё - кровь!.. - а заповедь твоя? Нарушишь собственным деяньем? Как совместить тогда в сознаньи что ты - палач, любовь, судья? Воздать добром за зло - вот суть всего божественного смысла, И если верить божьей мысли, то должен всех простить твой суд? И тех, кто убивал и жег, и тех, кого и жгли и били, И тех, кто крест не возлюбили, и тех, кто за него полег, И подлецов и сволочей, и согрешивших ненароком, Убийц, сроднившихся с пороком, преступников и палачей. Тогда какой же это Суд? - Бал - именины милосердья! И грешники с душой бессмертной обречены на Рай? - Абсурд! О, Господи, прости меня, я каюсь, я прошу прощенья За стиль, за слог несовершенный, за то, что логику ценя, Пишу крамольные стихи, - мне жребий выпал несчастливый, Прости мой разум нечестивый, и все невольные грехи... О, Боже, скорбен образ твой...Но зрит душа за светлым ликом Стенанья о грехе великом, и промысел Любви святой. Глаза твои - любовь и боль, на части сердце режут взглядом, И тянется душа быть рядом, сочувствовать во всем с тобой. Припасть к израненным ногам, унять иль разделить мученья, И со всезнающим прощеньем смотреть в лицо твоим врагам... Но я не знаю - как любить людские подлости и дрязги, Ведь все мы в мерзости погрязли и лучше не стремимся быть. Как разорить своих детей, все раздарив больным и нищим, А дети пусть по свету ищут таких же праведных людей? Но даже церкви не спешат расстаться с золотым убранством, Чтоб перестала побираться армада нищих прихожан. И Доброта, как абсолют, как сущность христианской веры, Всего наглядней на примере - сколь Храм богат, столь беден люд. Сколь сложен мир, столь прост завет... Но как же следовать заветам? Уйти от мира, стать аскетом? А миру - для чего аскет? Так вразуми смущенный ум, от лживых истин ограждая, Я не сужу, я рассуждаю, блуждая меж мятежных дум... В ответ - глаза в глаза глядят из рукописанной иконы, И эхом отдаются стоны с былого ада в этот ад... О, если б ты хоть что-то мог, не говоря уж о Мадонне, То в милосердные ладони никто бы гвозди вбить не смог. Прости мне то, что я права... Суди, я приговор приемлю, А что потом, как лягу в землю - всего лишь вырастет трава. Прости, что всуе повторю, с креста оброненную фразу: "Прости не ведающий разум, ибо не знаю, что творю..."
Тери: Ольга К. Ольга К. пишет: Мы все обречены страдать в своем безвольи и бессильи - И ты, ниспосланный Мессия, и горестная Дева-Мать. И каждому из нас дано испить до дна, по полной чаше, Само существованье наше судьбой предопределено.
ТреОкс: Я не знаю кто автор, но может кто-нибудь оценит. Он убегал… в него стреляли люди… Проваливаясь лапой в рыхлый снег, Волк твёрдо знал: спасения не будет... И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК… А в этот миг за сотни километров Был в исполненье смертный приговор… Девчонка малолетняя там где-то Уже четвёртый делала аборт… Малыш кричал, но крик никто не слушал… Он звал на помощь: "МАМОЧКА, ПОСТОЙ!!! Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным!!! Дай мне возможность жить!!! Ведь я живой!!!" А волк бежал… собаки глотку рвали… Кричали люди пьяные в лесу… Его уже почти совсем догнали… Волк вскинул морду и смахнул слезу… Малыш кричал, слезами заливаясь… Как страшно НЕ РОДИВШИСЬ УМЕРЕТЬ! И от железки спрятаться пытаясь, Мечтал в глаза он маме посмотреть. Вот только «маме» этого не нужно, Не модно стало, видите ль, рожать… Она на глупость тратит свою душу… Своих детей «не в падлу» убивать. А волк упал без сил… так было надо… Он от волчицы ВАРВАРОВ увёл… Одна она с волчатами осталась, Когда он на себя взял приговор… Собаки рвали в клочья его тело! Но только душу волчью не порвать!!! Душа его счастливой мчалась в небо. РАДИ ДЕТЕЙ ЕСТЬ СМЫСЛ УМИРАТЬ! И кто, скажите, зверь на самом деле? И почему противен этот век??? А просто ЧЕЛОВЕЧНЕЕ НАС ЗВЕРИ… И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК!!!
Ольга К.: ТреОкс пишет: Я не знаю кто автор Елена Бедретдинова Спасибо
Алюнька: ТреОкс стих прекрасен!
Sesch: Хозяин погладил рукою Лохматую рыжую спину: - Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину. Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса. Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою. Старик у вокзального входа Сказал:- Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы... А то ведь простая дворняга! Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи. В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали... Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь! Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой! Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела... Труп волны снесли под коряги... Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце - чистейшей породы! Эдуард Асадов
ТреОкс: Sesch Большое спасибо
Алюнька: Sesch что не стих то плакать хочиться
Shelbi: было уже наверно, но тогда уж повторю, потому что сплошной позитифф)) Жесток, несправедлив собачий век: И в дождь, и в снег, и в мерзостную слякоть На улицу выводит псину человек И… заставляет какать! А как бы сделать все наоборот: И в дождь, и в снег, и в мерзостную слякоть Пускай один гуляет человек, А я уж лучше дома буду какать! Попробовал бы сам так, босиком Замерзли лапы, в попу ветер дует… Нет, буду какать дома, решено! А будет бить, тогда еще надую
Катерина(Цинара): Не надо мне лекарств и докторов, И вы, чьи матери покуда живы — Не тратьте на меня сердечных слов, Казаться будет мне: они фальшивы. Я не виню вас, не питаю зла, Но мне участье ваше не поможет — Покуда мать моя жива была, Я сострадать был не способен тоже… Чем тех жалеть, кого уж нет в живых, Чем плакать соучастливо со мною, Щадите лучше матерей своих — От собственных невзгод, от бед чужих — Оберегайте их любой ценою! Я вас прошу: и ныне, и всегда Вы матерей своих жалейте милых, Не то поверьте мне, вас ждёт беда — Себя вы не простите до могилы. А я вдруг задыхаюсь среди дня, Вдруг просыпаюсь с криком среди ночи, Мне чудится, что мать зовёт меня, Мне кажется, я слышу крик: «Сыночек!» … Вы, приходящие ко мне сейчас — Велик ли прок от ваших взглядов слёзных? Своих живых — я заклинаю вас!!! - Жалейте матерей, пока не поздно… © Расул Гамзатов
Shelbi: Сегодня кто-то продавал на перекрестке счастье. Оно лежало средь крючков и старых ярких платьев, среди усталых пыльных книг, средь кисточек и мела. Оно лежало и на всех неверяще смотрело. Народ шел мимо, редко кто вдруг подходил к прилавку Купить брошюрку, календарь, иголку, нить, булавку. И равнодушный взгляд скользил по глупой мелочевке, А счастье так просилось в дом, так робко и неловко. Моляще поднимало взгляд, едва-едва пищало, Но "кто-то" мимо проходил и счастье замирало. Темнело, я брела домой. В карманах грея руки. Торговец собирал товар, чуть напевал со скуки. Я бы прошла, но вдруг задел молящий и печальный Беспомощный несчастный взгляд, как будто вздох прощальный. Я подошла, а за стеклом пластмассовой витрины комочек маленький дрожал от горя и обиды. Комок устал, хотел в тепло, замерз на этой стуже, но к сожалению комок был никому не нужен. - И сколько стоит? - голос мой дрожал от напряжения. - Что? Это? - Это! - Да бери, оно - одни мученья! Я бережно взяла комок, к груди его прижала, Закутав в складочки пальто домой почти бежала. Бежала греть. Скорей, скорей! В тепло с морозных улиц, И даже блики фонарей как-будто улыбнулись... И улыбался белый снег, и небо. Мир смеялся. Нашелся все же человек, что счастьем не кидался. Я принесла комочек в дом и стало вдруг понятно, Что никому его не дам, и не верну обратно. Лариса Рубальская
Shelbi: Жил да был Человек. Одинок:(не считая собаки). Ни жены, ни детей…Сам прислуга, и сам господин. После смерти его оказалось, что некому плакать. Потому что Собака отправилась следом за ним. Вот бредет по пескам он в томительных поисках рая. А вокруг – никого. По земле расстилается дым. И воды – ни глотка. От жары и от жажды сгорают. И собака измученно следом плетется за ним Бесконечна дорога. На ней ни травинки, ни знака. Очевидно, и Данте Чистилище видел таким. Человек еле шел. Но ему помогала собака, Та, которая в пекло отправилась следом за ним Вдруг они увидали, как башнями город сверкает. Водопады… И птицы слагают Создателю гимн. И Привратник сказал: - Заходи! Тебя Рай ожидает! Но Собаку он не захотел в рай пустить вместе с ним. Человек без сомнений и слов отказался от рая. Что поделаешь тут, если был он с рожденья таким. И таинственный город мгновенно в тумане растаял. И ушел Человек. И Собака ушла вслед за ним. Сколько дней они шли… И ночей… Кто об этом узнает? Человек шел и падал, и шел, адской жаждой томим. И забыл он о найденном, и о потерянном рае. И Собака его одиноко трусила за ним. Время там не течет. Не светает там и не темнеет. И ничтожно то, что в нашем мире казалось большим Новый город возник…Был он меньше. И краски скромнее. Человек постучал… А Собака шла следом за ним. - Я с дороги…- едва прохрипел Человек, - я с дороги. И Собака хрипела. Был хрип непохожим на лай . - Дайте … каплю… воды…и Собаке и мне. Ради Бога! И Привратник сказал: - Заходите…Вас ждут… Это рай» - Был бы рад я войти. Как мечтал я о рае! Однако… За воротами должен остаться я с другом моим. И Привратник сказал: - Заходите к нам вместе с Собакой И вошел Человек. И Собака вошла вместе с ним. - Ну, а там что за рай? Где водою нас не напоили? Где хоромы. И где низвергается с гор водопад? И Привратник сказал: Хорошо, что туда не пустили, Потому что не рай это. Замаскированный ад. - Но зачем над воротами вывеска точно такая? И зачем он манил нас прохладою сладкой своей? И Привратник сказал: Это все – только видимость рая. Это Ад. Он для тех, кто бросает в дороге друзей.
полная версия страницы